Он убегал… В него стреляли люди…
Проваливаясь лапой в рыхлый снег,
Волк твёрдо знал: спасения не будет...
И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК…
А в этот миг за сотни километров,
Был в исполненье смертный приговор…
Девчонка малолетняя там где-то
Уже четвёртый делала аборт…
Малыш кричал!!! Но крик никто не слушал…
Он звал на помощь: «МАМОЧКА, ПОСТОЙ!!!
Ты дай мне шанс, чтобы тебе быть нужным!!!
Дай мне возможность жить!!! Ведь я живой!!!»
А волк бежал… собаки глотку рвали…
Кричали люди пьяные в лесу…
Его уже почти совсем догнали…
Волк вскинул морду и смахнул слезу…
Малыш кричал, слезами заливаясь…
Как страшно НЕ РОДИВШИСЬ УМЕРЕТЬ!
И от железки спрятаться пытаясь,
Мечтал в глаза он маме посмотреть.
Вот только «маме» этого не нужно,
Не модно стало, видите ль, рожать…
Она на глупость тратит свою душу…
Своих детей «не в падлу» убивать…
А волк упал без сил… так было надо…
Он от волчицы ВАРВАРОВ увёл…
Одна она с волчатами осталась,
Когда он на себя взял приговор…
Собаки рвали в клочья его тело!
Но только душу волчью не порвать!!!
Душа его счастливой мчалась в небо!!!
РАДИ ДЕТЕЙ ЕСТЬ СМЫСЛ УМИРАТЬ!!!
И кто, скажите, зверь на самом деле?
И почему противен этот век???
А просто ЧЕЛОВЕЧНЕЕ НАС ЗВЕРИ…
И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК!!!0
Другие цитаты
Русская судьба, исповедь отщепенца:
Прошлый век был умнее нашего, а будущий будет ещё глупее. Ребенок, умеющий обращаться с коРусская судьба, исповедь отщепенца:
Но ведь от людей не требуется каждый день совершать подлости, чтобы быть подлецами. СущносЗаписки из Мёртвого дома:
Высшая и самая резкая характеристическая черта нашего народа — это чувство справедливостиСофья Леонидовна Прокофьева:
– Когда вы пишете книгу для детей, какую цель вы преследуете – развлечь, удивить, научить?Янгфельдт Бенгт:
«Всю жизнь я старался избежать мелодрамы, — подчеркнул он в интервью 1991 года. — Я сиделАвтобиография: Моав – умывальная чаша моя:
Только не надо мне ум свой показывать, мальчик. Очень хорошо, сэр. Вам какНикки Сикс:
Как успех изменил группу? Покрой платиной консервную банку, но она всё равно останется конЖюстина, или Злоключения добродетели:
Разве может умный человек увидеть в этом нагромождении нелепых басен что-нибудь иное, кром