К этому времени Элайас уже привык к постоянной боли. Она зарождалась где-то в желудке и расползалась по всей грудной клетке, мешая ему смеяться, а иногда даже дышать. Друзья продолжали ему звонить и требовать, чтобы он прервал своё затворничество. Они оставляли сообщения на автоответчике, устраивали ему свидания вслепую. Но Элайасу не хотелось встречаться с незнакомыми женщинами — женщинами, которые слишком переоценивали или, напротив, недооценивали себя. Он предпочитал проводить время наедине с собой и находил всё больше оправданий своему выбору. Одиночество, которого он так боялся всю свою жизнь, стало теперь осязаемым, он плавал в нём, точно в мутной воде, и оно проникало во все поры его кожи, наполняло кровеносные сосуды и насквозь пропитывало ткани его тело. Как ни странно, это ощущение вовсе не было ужасным.
Другие цитаты
Честь:
Православный христианин по рождению, агностик по убеждению, Элайас тем не менее любил рождДамское счастье:
Еще вся трепеща и истекая в душе кровью, она мужественно скрывала свои страдания под маскоВалькирия (Тот, кого я всегда жду):
В девках они как будто летели, трепеща нежными крыльями, тянулись к чему-то, звеневшему таДамское счастье:
Она завоевала безусловный авторитет уже одной своей кротостью.Муля, не нервируй меня!:
Мы уже одной ногой в коммунизме. А стоять враскоряк неудобно, потому и не все получается,Триумф:
Я могу много говорить, но не сказать ничего. Я могу улыбаться, кивать, а в душе ненавидетьДамское счастье:
То, что приобретено благодаря женщинам, уйдет по милости одной из них.Дамское счастье:
В былые времена его полковой командир покончил с собой из-за такой девчонки, невзрачной наЮрий Стыцковский:
— Шмульке, вы знаете за что я получил свой первый железный крест? — Никак нет. — За то, чтБхакти Судхир Госвами:
Есть радость воровства, а есть радость самопожертвования.